alexander dragan кто это такой
Нелживый счет
Александр Драган с помощью анализа поисковых запросов в Интернете показал нам истинное движение COVID-19 по России
С первых же дней наступления нового коронавируса на российскую популяцию мы ощутили зияющий недостаток объективной информации о ходе пандемии. На помощь пришли несколько человек, прежде не связанных с медициной. Они проделали огромную работу с доступной статистикой — не за деньги, не по служебной обязанности, только из общественного интереса и в поисках правды. Я уже писала о демографе Алексее Ракше и его анализе истинных цифр избыточной смертности в России . Герой нынешнего интервью — аналитик открытых данных Александр Драган, который сейчас изучает поисковые запросы в Интернете, связанные с COVID-19.
Александр рассказывает, что работает маркетологом и раньше не был связан с эпидемиологией. Однако во время пандемии серьезно занялся тем, что во всем мире называют digital epidemiology или просто: e-epidemiology. «Я пришел в эту область потому, что хотел привлечь внимание к масштабному замалчиванию реальной ситуации. Первичной была эмоция, потому что болели родные — болели тяжело. Я понимал, что основной вред от декларативной успокаивающей риторики властей — дальнейшее распространение эпидемии. Хотелось, чтобы люди осторожнее себя вели. Но оставался еще исследовательский интерес, которых был доминирующим все эти месяцы. Идея состоит в том, что можно установить ход эпидемии, анализируя специфические поисковые запросы, когда человек с COVId-19 или его родственники ищут информацию в Интернете. Digital epidemiology — дисциплина молодая, она появилась в середине нулевых. В связи с COVID-19 научных публикаций по этой теме стало вдвое больше, чем за год до этого».
«Самое трудное — отбор запросов, — говорит Александр. — С самого начала было ясно, что нельзя смотреть статистику слова «коронавирус» и на основании этого считать, что, если у нас в марте резко растут его поиски в Интернете, значит, все заболели. Надо было понять, что конкретно будет искать заболевший человек и его близкие. Как люди сами описывают свое состояние, что им говорят врачи, что пишут в описаниях КТ-снимков».
В июле 2020, когда после весенней вспышки COVID-19 чиновники раздавали друг другу ордена за победу над ковидом, статья Драгана «Как увидеть эпидемию, если её старательно прячут. Опыт пяти российских регионов» произвела эффект разорвавшейся бомбы. «Не надо обманываться. Ничего не закончилось», — предупреждал Александр. Сейчас мы видим, насколько он был прав.
0:37 Что такое digital epidemiology.
1:59 Почему закончилась неудачей первая разработка в этой области, которую сделал Google.
8:03 Какие есть возможности для развития digital epidemiology в России.
10:32 До пандемии Александр Драган не занимался цифровой эпидемиологией. Что заставило его прийти в эту область.
16:24 Исследования публикаций в соцсетях.
18:35 Анализ поисковых запросов в Яндексе.
24:09 Как отделить запросы, вызванные медийным шумом, от запросов людей, которые столкнулись с COVID-19 в реальности.
26:20 Освещение COVID-19 в СМИ: пропаганда или подлинный интерес.
31:27 Поисковые запросы, связанные с тревожными настроениями во время пандемии.
47:49 Изучение поисковых запросов ипохондриков.
51:32 Анализ поисковых запросов, связанных с фейками.
52:47 Анализ поисковых запросов осенней вспышки.
58:30 Картина движения COVID-19 по России на основе поисковых запросов.
1:11:11 Сегодняшняя картина на основе поисковых запросов.
1:16:26 Сравнение данных поисковых запросов и избыточной смертности.
«Поможет только локдаун». Александр Драган о статистике в «четвертую волну»
QR-коды не помогут
— Как изменилось число заболевших и смертность от коронавируса? Какие есть особенности?
— Нынешняя волна — это такой микс второй и третьей. Ничего принципиально нового в ней нет, она имеет те же особенности, что мы уже наблюдали летом. Во-первых, это очень быстрое распространение вируса и стремительный рост заболеваемости. Еще накладывается то, что осенью школьники вернулись в школы, студенты в вузы, все вернулись в офисы. Люди больше времени проводят в помещениях, не переболевшие кластеры резко вспыхнули, и сейчас идет вал заболеваемости.
Вторая история — утяжеление течения болезни с приходом дельта-штамма. Стало больше пациентов, которые требуют кислородной поддержки. Если во вторую волну доля таких пациентов составляла 40-45%, то сейчас — где-то 60-65%.
А в некоторых регионах, например, в Подмосковье, каждый седьмой пациент на кислороде лежит.
Опять же, мы это видели уже летом, нынешняя волна отличается просто большим масштабом.
На это накладывается дефицит кислорода, с которым сейчас сталкиваются десятки регионов. Отчасти проблему решили в прошлом году, но тогда потребление кислорода было значительно меньшим, чем сейчас. Летом обнаружилось, что пациент на ИВЛ требует значительно больше кислорода, чем в прошлые волны. Производство кислорода составляло где-то 1,5 тысячи тонн в сутки, и этого не хватало. Тогда вроде бы включился Минпромторг, и кислород пытались добыть отовсюду: от любых производителей, от Минобороны, от Роскосмоса, из других стран. Мы начали закупать его в Финляндии, Китае и даже в Казахстане.
Сейчас эта проблема еще сильнее обострилась, потому что по стране потребление кислорода составляет 2,8 тысячи тонн в сутки. Это в разы выше, чем когда-либо прежде.
Фото: Pan Przemek / Flickr.com
Еще одна особенность — смещение заболеваемости и тяжелых случаев к более молодым возрастным группам. Мы это наблюдали уже летом, когда внезапно выяснилось, что стали болеть молодые, стали болеть дети. Молодые стали попадать в реанимацию, попадать на ИВЛ, умирать.
Про детей, наверное, стоит сказать отдельно. Летом это были скорее первые тревожные звоночки — увеличилась не просто заболеваемость среди детей, но и тяжесть их болезни. Статистически мы это видели только в отдельных случаях. Сейчас же очень много сообщений о тяжелобольных детях. Скажем, недавно была новость о том, что в Воронежской области от ковида скончалось шесть детей в разном возрасте. В Оренбургской области трое новорожденных с ковидом лежат в больницах, причем двое из них на ИВЛ. Были новости о переполненных педиатрических отделениях: в Пермской детской больнице заканчивались места и детей с ковидом уже просто клали в коридоре.
Это все роднит нынешнюю волну с третьей, но сейчас ситуация куда хуже, чем была год назад. Рост в эту волну идет намного быстрее, чем шел прошлой осенью. Это связано, с одной стороны, с тем, что у нас сейчас доминирует штамм «дельта», который значительно заразнее. С другой стороны, мы вступили в осень с куда меньшими социальными ограничениями, чем раньше. Ничего не сдерживает распространения вируса.
— То есть локдауны дают положительный эффект?
— Да, разумеется, они дают эффект. Недавно опубликовали статью про связь между локдауном и спадом заболеваемости — любой локдаун приводит к резкому сокращению контактов между людьми, это обрывает цепочки заражения.
Но с локдауном, который запланирован с 1 по 7 ноября, спорная ситуация. Во-первых, он начнется только через неделю, а в условиях нынешнего роста это слишком много. Во-вторых, продлится он всего лишь неделю, а этого недостаточно.
Нужны как минимум две – три недели для заметного прерывания цепочек.
К тому же разрешено ходить в театры и в музеи при соблюдении мер с QR-кодами, но все остальное закрыто, даже плановая стоматологическая помощь отменена. Такие странные решения дезориентируют и снижают доверие людей к карантинным мерам в принципе.
Корректно поступила Латвия, которая ввела жесткий локдаун на четыре недели.
— В нескольких регионах недавно ввели QR-коды. Это помогает снизить заболеваемость?
— Нет, совершенно нет. В данный момент это бессмысленное решение, которое может только ускорить темпы вакцинации, но не снизить заболеваемость. Введение QR-кодов приводит к спросу на вакцину, люди массово идут прививаться, а при той паршивой организации процесса, что есть у нас в России, это несет большие риски.
Например, один поток на экспресс-тестирование по ковиду и на вакцинацию в московских ТЦ. Я и сам столкнулся с таким еще в январе, когда сидел в очереди на вакцинацию: по левую руку от меня был прививочный кабинет, а по правую — кабинет для взятия мазков на ПЦР-тесты.
Фото: Pima County / Flickr.com
К тому же люди так и не научились нормально носить маски, не говоря уж о респираторах. В таких условиях будут происходить заражения и на прививочных пунктах. А это, в свою очередь, будет сильно влиять на доверие к вакцинации в принципе: среднестатистический человек будет связывать болезнь с вакцинацией.
Нужно 85% привитых
— В Москве привито больше 30% населения, но 19 октября был новый рекорд по числу заболевших — 5 700. Почему так происходит?
— 30% совершенно недостаточно для остановки и даже замедления эпидемии. Для этого недостаточно даже 40% и 50%. Мы наблюдали на примере многих стран, что заметное влияние на процесс эпидемии возникает при вакцинации от 55-60% населения. При этом нужна вакцинация честная, без сертификатов, без слитых в унитаз вакцин.
И нужно понимать, что вакцинация — дело хорошее, но не менее важны и нефармацевтические меры.
А этих мер ни в Москве, ни в остальной России уже давно не вводили. Опять же, у нас сейчас дельта-штамм доминирует, а он заразен примерно как ветряная оспа. Это увеличивает границу коллективного иммунитета, который нужен хотя бы для замедления эпидемии, до 85-90%.
— Как обстоит дело с соотношением вакцинированных и умерших в других регионах России?
— Пока никакой корреляции по числу привитых и умерших нет, потому что у нас в принципе по стране очень мало привитых. Здесь Белгородская область — очень показательный пример, потому что это первый регион России, где привили 50% населения. Его еще ставили в пример как образцовый регион, в котором практически не снижались темпы вакцинации, в котором привили 60% взрослых.
И мы видим, что вакцинация в этих масштабах не помогает: сейчас в Белгородской области рекордное число госпитализированных. Потому что даже если мы привили 50% населения, у нас все равно остается 50% не привитого населения. Среди 50% не привитых немало тех, кто еще не болел, и этого достаточно для новой мощной вспышки заболевания.
Фото: Сергей Щедрин
— Есть ли сейчас нехватка вакцины в Москве и регионах? Какими темпами идет прививочная кампания?
— В Москве нехватка вакцины не наблюдалась в принципе никогда, и отчасти из-за этого еще весной и летом не снабжали регионы. В то время, когда в Москве всегда была вакцина, регионы как раз зачастую ее недополучали.
Сейчас в регионах нет сигналов о нехватке вакцины, но на самом деле выводы можно будет делать только через несколько недель, когда темпы вакцинации заметно вырастут. Этот рост начался буквально семь-десять дней назад, и пока темпы вакцинации выросли в 2,5 раза по сравнению с тем, что было в конце сентября. Пока вакцины достаточно для всей России, но если мы выйдем на 600 тысяч привитых в сутки, могут возникнуть проблемы.
Стоит сказать, что за последнее время вышло мало «Спутника V» в гражданский оборот. Впервые за весь год на прошлой неделе не было зарегистрировано ни одной партии ни первого, ни второго компонента «Спутника», хотя на него приходится 90% общего выпуска вакцин. Это скажется уже где-то в ближайшие неделю-две, потому что есть четкая корреляция между регистрацией «Спутника» и дальнейшими темпами вакцинации. Весной уже через две-три недели после того, как был провал по регистрации партии в оборот, темпы вакцинации сильно падали.
— Насколько сейчас отличается российская статистика от европейской? Там тоже большой процент тяжелобольных и умирающих?
— В Европе четко выделяются два блока: запад и восток. В Западной Европе ситуация значительно лучше, чем в России и в Восточной Европе, и как раз за счет того, что там смогли привить значимую долю населения.
По Евросоюзу 68% привитых, из них 64% привиты полностью. Где-то, как в Португалии, привито даже более 80% населения. Это сильно сказывается на ситуации с эпидемией в этих странах. В Великобритании, например, растет заболеваемость, но смертность и госпитализация не растут сопоставимым образом.
В странах, которые смогли привить 60-70%, соотношение умерших к заболевшим снижается в девять-десять, а то и в 12 раз.
И мы видим, что Европа сейчас не ужесточает ограничения из-за новой волны, а некоторые страны их даже отменяют: Великобритания три месяца живет без ограничений, Норвегия и Дания отменили ношение масок. На примере Западной Европы мы видим, что массовая вакцинация обнуляет смертность от ковида и превращает его в средней паршивости грипп.
В Восточной Европе дела обстоят значительно хуже. Например, в Румынии сейчас закончились места в больницах и все реанимационные места. При населении в 19 миллионов только официальная ковидная смертность составляет 500-600 человек в сутки. В соседней Молдове тоже катастрофическая сейчас ситуация, и там привиты около 30% населения. На Украине больше 40% тестов на коронавирус положительные, то есть болеет почти каждый второй. В больницах нет мест, в реанимациях нет мест, официальная ковидная смертность превысила 500 человек в сутки.
— Многие вакцинированные попадают в больницы? Есть ли какая-то статистика?
— Знаете, это на самом деле большая боль, потому что явной статистики по России нет, в отличие от многих других стран. Ни федеральный Минздрав, ни региональные минздравы эту статистику в нормальном виде не предоставляют. Но даже по отдельным сведениям понятно, что доля привитых среди госпитализированных составляет порядка нескольких процентов.
Октябрь — худший месяц
— В августе вы писали о том, что многие регионы искусственно занижают показатели смертности. Это происходит сейчас?
— Это происходило, происходит, и как будто всегда будет происходить. В августе я писал про то, что есть два способа занижения статистики. Первый — это когда регион показывает куда меньше умерших, чем на самом деле. Второй — занижение на федеральном уровне, когда федеральный оперштаб берет региональную статистику, и то у одного, то у другого региона отщипывает нескольких умерших. В итоге сумма получается меньше, чем она должна быть на самом деле.
Могу привести ту же Белгородскую область как пример. В этом регионе на госпитализированных нужно около 45 тонн кислорода в сутки, примерно такой же расход идет в Нижегородской области. Но в Нижегородской области сейчас умирает по 40 человек в сутки, а в Белгородской — по четыре-пять умерших. Или вот Татарстан: один из регионов-рекордсменов, где единицы умерших, но избыточная смертность оказывается выше в 30-50 раз, чем официальная ковидная смертность.
Если говорить о занижении на федеральном уровне, то оно тоже остается.
Мой любимый пример — Воронежская область. По данным федерального сайта стопкоронавирус.рф, за прошлую неделю от ковида там умерло 109 человек, а по данным регионального оперштаба — 310 человек. Смертность от пневмонии в ту неделю была еще выше и достигла 517 человек. Это при том, что раньше от пневмонии в Воронежской области умирали по пять-семь человек в неделю — смертность выросла буквально в сто раз. И это даже не пик, потому что рост продолжается. По-видимому, в октябре смертность в Воронежской области увеличится процентов на 70, как минимум.
— Есть ли прогноз, когда страна достигнет плато и спада заболеваемости? Возможно просчитать это, например, по темпам вакцинации?
— Темпы вакцинации здесь никак не скажутся. Если сейчас удастся нарастить вакцинацию и привить в ближайшее время «Спутником» хотя бы процентов 60-65, это позволит сильно смягчить следующую возможную волну. Но сейчас никакая вакцинация не поможет, и пока я поводов для оптимизма не вижу: заболеваемость продолжает расти. Виден рост ковид-специфичных запросов в «Яндексе», который коррелирует с реальной заболеваемостью и смертностью.
По моим оценкам, пик заболеваемости наступит недели через две-три, а пик реальной смертности следует ждать на рубеже ноября-декабря.
При этом октябрь, судя по всему, выйдет худшим месяцем с начала эпидемии. Госпитализированных в стране больше, чем когда-либо, потребность в кислороде выше, чем когда-либо, и следующие пару месяцев будут довольно жуткие.
— Можно ли как-то исправить ситуацию? Жесткий локдаун на долгий срок мог бы помочь?
— Да, локдаун мог бы исправить ситуацию и спасти десятки тысяч жизней.
Меры нужно было принимать еще в сентябре, когда начался быстрый рост заболеваемости. Но у нас, к сожалению, очень не любят принимать решения и злить людей. У нас скорее предпочтут как-нибудь дотянуть до окончания волны, до естественного спада или до школьных каникул. Собственно, к школьным каникулам очередные нерабочие дни и привязали.
Конечно, сейчас могли бы помочь строгие ограничения, но эти нерабочие дни приведут к тому, что многие люди будут путешествовать по России и дальше распространять вирус. Рост спроса на авиаперелеты, железнодорожные билеты, отели и курорты уже виден по статистике билетных и туристических сайтов.
«Людей выздоравливает больше, чем болеет — как это?» Александр Драган — о ковидной статистике
«Дагестанский отскок»
— Говоря о росте заболеваемости, мы обычно имеем в виду Москву или чрезвычайно неблагополучный сегодня Санкт-Петербург. А что происходит в остальной стране?
— Ситуацию в регионах я оцениваю в первую очередь по госпитализациям. Вновь выявленные случаи — это не самый достоверный показатель, в большинстве российских регионов он демонстрирует удивительные аномалии, особенно в Петербурге, где статистика в эту волну никакого доверия не вызывает. Сначала был аккуратненький прирост, он поднимался вверх ровной линией, любо-дорого посмотреть. А теперь так же спускается.
На реальных графиках такого не бывает, там явно подрисовываются данные.
В Санкт-Петербурге еще недавно активных случаев (это те, кто болеет прямо сейчас) оставалось около 700, а при этом в больницах было занято больше 10 тысяч коек, и заболевало каждый день официально около 2 тысяч человек. В Петербурге возник так называемый «дагестанский отскок», когда люди либо заболевают и тут же выздоравливают, либо вообще выздоравливает народу больше, чем болеет.
Впервые этот эффект мы наблюдали еще прошлой весной в Дагестане. Где-то, например, в Марий Эл, в какой-то момент по официальным данным число активных случаев доходило даже до нуля.
— То есть людей в активной фазе заболевания нет, а коек не хватает. Чудеса!
— Это ровно то, что сейчас происходит в Татарстане. Официально в начале июля там болело 1700 человек, а в больнице лежало 3900. В Марий Эл, если проанализировать их официальную статистику, в больницы вообще попадает в 2-4 раза больше народу, чем заболевает.
Не COVID-19, а COVID-21
Праздник «Алые паруса» в Санкт-Петербурге в разгар пандемии. 2021 г. Фото: Instagram
— В Петербурге были многолюдные мероприятия — чемпионат Европы по футболу и праздник «Алые паруса», но Татарстан, Бурятия, Марий Эл — почему?
— На самом деле взрывной рост сейчас идет практически повсеместно, за Москвой и Петербургом подтягиваются остальные регионы. Раньше всех, в конце апреля — начале мая, начала расти Якутия. Этот рост, в частности, затронул детей, в мае несколько из них попали на ИВЛ.
Но одна из самых кошмарных ситуаций в Бурятии. Почему ее так сильно накрыло, мы не понимаем. Неизвестно, какие штаммы там циркулируют. Консорциум CoRGI, который секвенирует и анализирует новые вирусы, жаловался, что мало данных по стране. По-видимому, мы все-таки имеем дело со штаммом дельта, хотя полной уверенности нет.
— Если это дельта, то почему она так рано проникла в Бурятию? Получается, что там экспонента пошла почти одновременно с Москвой и Петербургом.
— Действительно в середине мая госпитализации еще были на минимуме, в больницах лежало чуть больше 200 пациентов. И спустя буквально каких-то 40 дней, к концу июня, в больницах было уже больше 3000. Занятый коечный фонд вырос в 15 раз, и это меньше чем за 6 недель!
Количество занятых коек увеличивалось в этот период на 10–20% каждый день.
Был какой-то совершенно бешеный, чудовищный рост, которого мы не наблюдали вообще всю эпидемию ни в одном из регионов.
Остается только предположить, что либо дельта каким-то образом проникла в Бурятию раньше, чем во все остальные регионы (например, был случайный ранний завоз и сложились удачные условия для распространения еще в мае). Либо же там распространяется что-то свое, очень нехорошее, про что мы еще не знаем.
— Бытует теперь такая фраза, что у нас уже не COVID-19, а COVID-21 — нечто куда более агрессивное и непредсказуемое.
— Да, он куда быстрее распространяется. Помимо Бурятии, еще Кировская область показала резкий, практически вертикальный взлет. Там тоже скорость прироста госпитализаций и пациентов в реанимациях в 2,5 раза быстрее, чем была осенью. В Иркутской области — в 1,5.
В Москве в середине июня госпитализации показали свечку, сначала за считанные дни подскочив от 1000 до 1200–1300, потом за день подскочили до 1500. Рост шел под 30% каждую неделю, значительно быстрее, чем все, что было осенью, когда мы наблюдали ползучий прирост, непрерывное ухудшение в течение нескольких месяцев.
И такая картина почти по каждому региону. Алтайский край, Мурманская, Тамбовская, Свердловская области, Хакасия, Ямал, Пермский край, а на Северном Кавказе и особенно в Дагестане совсем беда: число пациентов в больницах выросло почти в 5 раз.
Коек столько же, но тяжелых больных больше
— Но за резким подъемом на графиках обычно следует плато. Мы ждем его?
— Здесь пока рано делать какие-то прогнозы. В Москве наметился небольшой спад, процентов на 10% в неделю, но вскоре прекратился. Сейчас госпитализации в Москве держатся на одном очень высоком уровне, сопоставимом с пиками прошлых двух волн. Пока перспективы совершенно не ясны, поскольку у нас распространяется дельта, а этот штамм заразнее уханьского вируса в несколько раз.
В Китае, в провинции Гуанчжоу, был случай заражения дельтой за 14 секунд, а в Австралии за 5–10 секунд, во время совершенно мимолетного контакта. Штамм с такими показателями не оставляет нам надежд на то, что распространение быстро прекратится.
— Чем больше народу заболевает, тем больше попадает на ИВЛ?
— По шотландским данным, дельта на 85% увеличивает вероятность госпитализации. Ранее британские данные показывали увеличение вероятности госпитализации в два с лишним раза.
Пока неизвестно, приводит ли дельта к более тяжелому течению болезни. Судя по тому, что происходит в России — да, приводит.
Во всех регионах доля пациентов, которые требуют кислорода, и доля пациентов на ИВЛ выше, чем была в прошлые волны. Например, в Петербурге, как недавно стало известно, при занятых 10,5 тысячах коек на ИВЛ лежало 600 человек. В конце декабря в Петербурге при том же количестве занятых коек на ИВЛ лежало 400 пациентов. То есть разница в 1,5 раза.
В Москве доля пациентов на ИВЛ выше, чем когда-либо. Она превысила уже 5%, хотя осенью и зимой была меньше 4%. В абсолютных цифрах тоже рекорды: на пике на ИВЛ лежало на 30% больше пациентов, чем на зимних пиках, притом что коек занято было одинаковое количество.
И такая картина практически повсеместно. В Новосибирской области число пациентов в реанимациях уже больше чем вдвое превысило свои осенние пики. При этом общее число госпитализированных в Новосибирской области такое же, как на осенних пиках. В реанимацию люди попадают вдвое чаще. В той же Бурятии в реанимации лежало на 70% больше пациентов, чем осенью — хотя общее число госпитализаций выросло на 40%.
Чем больше привитых, тем меньше заболевших
— Можно ли сказать, что в тех регионах, где больше вакцинированных, меньше заболевших? Здесь есть корреляция?
— Белгородская область — один из рекордсменов, там привито уже больше трети всего населения. Есть целые районы, которые объявлены свободными от ковида, потому что там выполнили план по вакцинации еще в июне, охватив 60–85% взрослых.
На протяжении нескольких недель не фиксировалось никаких случаев заболеваемости, да и сейчас Белгородская область пока не показывает взрывного роста по госпитализациям, хотя некоторый рост все же есть. Возможно, проникновение дельты в регион пока небольшое, рано делать окончательные выводы.
— У нас есть данные по структуре людей, находящихся в больницах? Сколько среди них вакцинированных? Сколько из них тяжело болеют?
— С данными по вакцинации все традиционно очень плохо. Сколько всего заболевших, сколько из них привито, сколько не привито, сколько попадает в больницу привитых и непривитых. Структура тяжести заболеваний. К сожалению, этих данных нет. Есть отдельные данные по России, по разным регионам, где в среднем число вакцинированных пациентов в больницах обычно не превышает 0,5–0,7%.
Но вот в Карелии недели три назад начали публиковать в ежедневных сводках число вакцинированных пациентов среди заболевших и число вакцинированных пациентов среди тяжелых больных.
Там доля вакцинированных среди выявленных положительных случаев составляет в среднем около 3–4%. При этом тяжелых больных до этого не было. Первый тяжелый привитый больной в Карелии появился буквально на прошлой неделе.
В Петербурге сортировочный центр МИБС — это сеть КТ-центров, на которые приходится около 40% всех исследований в городе, — тоже начал собирать данные по привитым и непривитым, обещают массив данных публиковать. Они проводят это исследование совместно с Европейским университетом как раз с целью оценить эффективность вакцины и тяжесть заболеваний ковидом после вакцинации. Пока что на привитых приходится несколько процентов совсем легких пневмоний.
Обязательная вакцинация не может потушить пожар
— Вы говорили, что обязательность вакцинации не влияет на ее скорость. Почему?
— Обязательность, конечно, влияет, но не играет определяющей роли. Возьмем условного среднестатистического россиянина, который живет, например, в городе Кирове. У него в окружении осенью кто-то тяжело болел, а дальше заболеваемость пошла на спад, в том числе и потому — как объясняют ему чиновники — что появилась вакцина. Эпидемия побеждена.
В то же время ему рассказывали, какие опасные западные вакцины, что после Pfizer умирают старики, после AstraZeneca — молодые женщины с тромбозами, и так далее. У него был выбор — либо вколоть в себя препарат, принцип действия которого он даже не понимает, либо просто ждать, тем более что «ковид не опаснее, чем грипп» — мы же помним, да?
И тут внезапно начинается бешеный, безумный рост, снаряды падают все ближе. И он делает выбор в пользу прививки, это способ защититься, о чем ему вещают из каждого утюга. Потому что реальные риски, которые несет с собой болезнь, превышают гипотетические риски от вакцинации. Тем более, что уже за это время появилось какое-то количество людей, которые привились, и никто не упал замертво.
— Вы описываете рациональный способ мышления, но он не всегда таков. Или в регионах, где наблюдается наибольший подъем заболеваемости, идет и максимальный рост спроса на вакцинацию?
— Это резонный вопрос. Проблема в том, что рост заболеваемости идет везде, практически во всех регионах, и подъем начался синхронно, еще в июне. Поэтому отделить регион, где ухудшения нет, от региона, где ситуация становится хуже, и понять, как это влияет на вакцинацию, не получится. Ухудшаются все.
— Часть людей вакцинируется «ЭпиВаком» или вообще покупают сертификаты. Сколько таких людей среди тех, которые числятся привитыми? Это можно посчитать?
— Я не очень представляю, как такую информацию получить.
В итоге мы будем получать непривитых, которые будут значиться как вакцинированные, попадать в реанимацию, умирать.
Это большая долгосрочная стратегическая проблема, которая «собьет настройки» и подорвет доверие к прививкам. Об этом нужно было подумать заранее, но обязательная вакцинация — это со стороны властей жест отчаяния. Иначе пожар не потушить.
— А он, похоже, и не тушится.
— Даже если подавляющее большинство людей честно привились «Спутником», мы все равно почувствуем это не раньше чем в августе-сентябре. Это сгладит тяжесть следующей волны, но нынешнюю волну уже не сбить. Можно только усугубить, если учесть, как организован процесс вакцинации. Это совершенная беда.
К августу мы можем увидеть до миллиона привитых в сутки
— Что мы знаем про нехватку вакцины? Не случайно же кое-где вкалывают физраствор.
При этом сколько производится вакцины и сколько поступает в гражданский оборот — эти цифры чиновники дают в лучшем случае раз в пару месяцев. По моим расчетам, в апреле–начале мая производили 8–9 млн комплектов вакцины в месяц, а уже в мае вышли на 14-16 млн. Именно такие объемы и сделали возможными обязательную вакцинацию и наращивание темпов вакцинации до 500–600 тысяч в сутки по всей стране.
На днях Минпромторг заявил, что производится уже 30 млн комплектов в месяц. Если так, то на эти темпы Россия вышла в лучшем случае в середине-конце июня. Отличная новость, но все эти миллионы страна увидит не раньше чем к августу: есть еще длинный этап выпускающего контроля качества, который занимает целый месяц. Наконец, есть экспортные обязательства — зимой и в начале весны, по моим расчетам, 30–35% произведенной вакцины уходило за границу.
Сколько уйдет сейчас — вопрос открытый, но российских поставок ждут десятки стран, а больше всего — Аргентина, Филиппины, Гватемала, которым практически не досталось второй дозы «Спутника».
Так или иначе, я ожидаю, что как минимум в ближайшие две-три недели нас ждет своего рода плато по вакцинации: Россия так и будет прививать по 500–600 тысяч в сутки. А уже в августе, если производство и правда выросло до 30 млн, мы можем увидеть очередной качественный скачок, вплоть до миллиона привитых в сутки.
— Где вы берете данные? Из каких-то открытых источников? Официальной статистики, которой можно полностью доверять, у нас по-прежнему нет.
— Я беру все, до чего можно дотянуться. От международной базы геномов GISAID до российской региональной статистики.
Александр Драган. Фото: facebook.com
Например, по госпитализациям я собираю данные вручную. Это большая головная боль, потому что у нас нет до сих пор единого реестра госпитализированных по стране. Какие-то регионы дают более-менее подробную разбивку, но это считанные случаи. Другие регионы очень эпизодически — кто-то через СМИ, кто-то ограничивается таким лукавым показателем, как процент свободного коечного фонда. То есть говорят: у нас 15% свободно, но неизвестно, сколько это в койках — 100 или 10. Если они завтра развернут еще тысячу коек, то точно так же будет 15% или 20% свободно, хотя на самом деле ситуация будет намного хуже. Томский край, например, очень любит такое.
Есть еще более лукавый показатель в виде процента свободных коек от «запланированных к развертыванию». Они заявляют, что у них все прекрасно, 15% или 20% свободных коек, при этом 35% готовы к развертыванию. Что это значит? Непонятно. Но очень помогает отчитываться перед региональным Минздравом и успокаивать жителей.